Неразлучным спутником Алехина был сиамский кот. Когда он случайно пропал в Варшаве, поднялся скандал, и всю полицию подняли на ноги. Только когда через 3 дня кота нашли, Алехин продолжал играть. Так же была известна белая собачка Флора. Спасский не менял рубашку, пока удачно не сложатся дела. Когда Карпов только поднимался в шахматные небеса, его тренер гроссмейстер Семён Фурман сказал: "Толик, если хочешь, чтобы всё шло благополучно, всегда бери в судьи Мики!" 

Вскоре после своего матча на первенство мира со Стейницем, состоявшемся в 1886 году, Цукерторт, находясь в Англии, случайно попал на шахматный матч двух провинциальных клубов. В составе одной из команд не хватало игрока, и её капитан предложил Цукерторту занять вакантное место.

— Видите ли, я — Цукерторт, — возразил маэстро.

— Ну и что же? — удивился капитан. — Если вы умеете играть в шахматы, я не понимаю, почему это должно помешать вам выступить за нашу команду.

В ходе партии Цукерторт, пожертвовав сопернику две легкие фигуры и ферзя, поставил эффектный мат. Капитан команды с тревогой наблюдал за этим каскадом жертв, но после того, как результат партии определился, его лицо потеплело. Поздравив победителя, он сказал:

— На мой взгляд, вы играете слишком азартно, сэр, но всё же я возьму на себя риск предложить вам стать постоянным членом нашей команды.

Курьёзный случай произошёл с Р. Фишером. Сидя в кафе, экс чемпион наблюдал за тем, что происходило за соседним столиком. Там играли в шахматы. Заметив, что один из партнёров упустил несложный выигрыш, Фишер попытался было указать ему на оплошность, однако в ответ услышал не слишком приветливое замечание о «доморощенных гениях, не имеющих понятия о шахматах».

— Но я — Бобби Фишер, — с достоинством произнёс экс-чемпион мира, который, как известно, предпочитает сохранять инкогнито. Впрочем, в данном случае его инкогнито так и осталось нераскрытым. Партнёры окинули его недоумённым взглядом, затем удивлённо переглянулись между собой, после чего один из них насмешливо произнёс:

— Ну и что же из того, что вы Бобби Фишер? Я — Джек Роббинс, он — Тед Капелюшник, но ни один из нас не поднимает из-за этого шума!

 После Карлсбада Нимцович украсил дверь своей квартиры табличкой: «Претендент на мировое первенство А. Нимцович». «Чтобы вы не забыли об этом?» — съязвил один из его недоброжелателей. «Чтобы об этом не забыл шахматный мир», — с достоинством отпарировал Нимцович.
«Квартира» — сказано, пожалуй, слишком громко.
Со времени своего переезда в Копенгаген (1922 год) Нимцович ютился в небольшой комнатушке, которую снимал до конца своих дней. Более приличных апартаментов он не мог себе позволить.

 Нимцович был лютым «табаконенавистннком». Одна мысль о курении выводила его из себя. На этой почве порой возникали конфликты с коллегами-гроссмейстерами. Однажды, получив приглашение принять участие в турнире, Нимцович поставил условие: никто не будет курить, играя с ним. Но в первом же туре его соперник Боголюбов, усевшись за столик, положил перед собой сигару. Нимцович побелел и, призвав главного судью, разразился гневной тирадой. «Но Боголюбов вовсе не курит», — возразил тот. «Да, он не курит, — стоял на своем Нимцович.
— Но он угрожает закурить, а угроза, как известно, сильнее исполнения!».

Впервые в ранге «маэстро» Нимцович выступил на турнире в Остенде 1907 года. Главная приманка бельгийского курорта — казино, тут и проходила игра. Но правила игорного заведения категорически запрещали входить сюда лицам моложе 21 года. А Нимцовичу было всего двадцать... Молодому шахматисту, не доросшему до рулетки, пришлось проводить свои партии на стороне. Это не помешало ему добиться крупного успеха. Среди 29 (!) участников он поделил 3—4-е места с Мизесом, всего на пол¬очка позади победителей — Бернштейна и Рубинштейна.

Перед Петербургским турниром гроссмейстеров 1914 года был устроен Всероссийский турнир мастеров, победитель которого допускался в соревнование «избранных». Но во главе турнирной таблицы оказались двое — Нимцович и Алехин. Пришлось провести между ними дополнительный матч из четырёх партий. Нимцович всегда отличался повышенной нервозностью, на этот же раз страсти накалились сверх всякой меры. Противники играли, повернувшись друг к другу спиной, каждый за своей доской. Наверно, единственный случай такого рода во всей истории шахматных состязаний. Первую партию выиграл Алехин, во второй Нимцович отквитался. Тогда было принято мудрое решение: признать матч закончившимся вничью и допустить обоих в турнир гроссмейстеров. В нём Нимцович сыграл вполне достойно, заняв 8-е место, а Алехин закончил соревнование третьим, пропустив вперёд себя только чемпиона мира Ласкера и его будущего преемника Капабланку.

Диалог между гроссмейстерами М. Найдорфом и И. Болеславским на одном из международных турниров.
— Вы играете на выигрыш? — спросил аргентинский гроссмейстер у своего соперника.
-- Нет. — ответил тот
- Значит, ничья?! — обрадованно воскликнул Найдорф.
- Нет. — сказал Болеславский.
- Так чего же вы хотите?
- Играть в шахматы.

Диалог между  Т. Георгадзе и Е. Геллером на одном из шахматных турниров.

— Вы играете на выигрыш? — спросил Георнадзе у Геллера.

Геллер сделал вид. что не расслышал, и промолчал.

- Может, вы согласны на ничью? — продолжал тбилисец.

Геллер сделал вид, что не допонял, и снова промолчал.

— Значит, позвать судью?

Не понять намерения соперника теперь уже было невозможно.

— Нет, нет, нет! — замахал руками Геллер.

Партия продолжалась и закончилась вничью лишь после того, как московский гроссмейстер исчерпал все средства борьбы.

Шахматный фестиваль памяти Пауля Кересе (1981).

Как шутили в калуарах турнира, с Талем невозможно конкурировать, когда ему помогает число «13». По жребию Талю достался № 13, он жил в гостинице «Олимпия» на тринадцатом этаже, первую победу одержал 13 марта, победил также в 13-м туре...

Воспоминание Флора и о своём самом «трудном» поединке, состоявшемся в новогоднюю ночь в 1933 году в Гастингсе. Алехин и Флор сыграли тогда консультационную партию против двух английских маетеров.
— Вместо фигур и пешек, — с улыбкой говорил гроссмейстер, — на доске стояли... рюмки, наполненные алкогольными напитками, причём взятую фигуру-рюмку игрок должен был незамедлительно выпить. Хорошо, что ходы мы с Алехиным делали поочерёдно, но когда на пятом ходу, взяв коня на f6, я был вынужден осушить вместительный бокал виски, то поднял руки и воскликнул: «Сдаюсь!» Англичане запротестовали — пришлось продолжать... Кто выиграл, я до сих пор не знаю — кажется, англичане оказались более выносливыми.

Великий шахматист и психолог Эм. Ласкер считал, что обладает даром определять характер и способности человека по тому, как он играет в шахматы. Однажды к гроссмейстеру пришла пожилая женщина и попросила охарактеризовать её внука по сыгранной им партии.
— К сожалению, не могу вам сказать ничего утешительного, — произнёс Ласкер. бегло просмотрев партию. — Ваш внук упрям и своенравен, кроме того, он туповат и лишён чувства юмора. Боюсь, что из него не выйдет ничего путного.
— Но ведь это ваша собственная партия, которая случайно попала в мои руки, — улыбнулась женщина.
 

На имя умершего англичанина Г.Д. Мэррея, автора классического труда по истории шахмат, поступило благодарственное письмо от некоего полисмена из американского штата Нью-Джерси. Автор письма сообщает, что во время схватки со злоумышленниками, пытавшимися ограбить местный магазин, направленная в него пуля «попала в вашу превосходную книгу, находившуюся в кармане моей шинели, и застряла где-то в середине четвёртой главы».

19-я шахматная Олимпиада, Зиген (1970).

Пожалуй, самый драматический эпизод произошёл в матче Англия — Андорра. Англичане претендовали на выход в финал из второй подгруппы. В решающий момент борьбы их лидер Д. Пенроуз зевнул своему сопернику фигуру. Нервное потрясение оказалось настолько сильным, что Пенроуз потерял сознание и на машине «скорой помощи» был доставлен из турнирного зала в госпиталь.
 

Москва, 1976 г. Чемпионат СССР. Высшая лига.
Перед встречей с экс-чемпионом мира В. Смысловым у И. Дорфмана куда-то вдруг подевалась авторучка. Побледневший мастер бегал по сцене и приговаривал: «Как всё хорошо началось!.. А теперь пропал турнир — ведь я с этой авторучкой всегда так удачно играл». «Вечное перо» нашлось, но Дорфман уже предложил ничью экс-чемпиону мира в чуть лучшей позиции. Что ж, очень многие шахматисты суеверны. Но не все так упорны в защите и изобретательны в контратаке. Недаром А. Карпов назвал И. Дорфмана «задирой из Львова».
 

«Известный берлинский врач-гигиенист Пауль Нимайер поместил в издаваемом им журнале «Эрцтлихе шпрехштунден» обстоятельную статью, посвященную гигиеническим условиям проведения ежегодных немецких шахматных конгрессов. Между прочим, г-н Нимайер рекомендует шахматистам надевать теплую обувь, поскольку сильный приток крови к голове во время игры создает опасность охлаждения ног, что является наиболее частой причиной «возникновения общей простуды».

«Нордиск скактиденде», Копенгаген, июнь-июль 1881 год.

«Маэстро Луиджи Массини, директор Академии изящных искусств в Сиене и автор картины «Последний день Нерона», которая недавно экспонировалась в Королевском институте Манчестера, в настоящее время работает над картиной, в которой намерен отразить один из любопытнейших эпизодов истории шахмат — партию между итальянцем Леонардо де Кутри, по прозвищу «Малютка», и испанским епископом Рюи Лопесом, сыгранную в 1575 году в Мадриде, в присутствии короля Филиппа II и закончившуюся победой Леонардо.

Кстати сказать, маэстро Массини — большой любитель шахмат, знаток истории и теории игры, автор многочисленных шахматных задач и этюдов».

«Бритиш чесс мэгэзин», Лондон, июнь 1881 год

На турнире в Нью-Йорке в 1924 году Ласкер, Капабланка, Алехин отправились в свободный день в зоологический сад, и там гроссмейстер Савелий Тартаковер подружился с симпатичной обезьянкой Китти ( а может быть её звали Линда или Сюзи  ).
На следующий день Тартаковер против Эдуарда Ласкера играет 1. b2—b4 и просит в честь его новой знакомой назвать начало «дебютом орангутанга». Партия закончилась вничью. И Тартаковер, и его обезьянка были очень довольны, чего нельзя сказать об Эдуарде Ласкере. Впоследствии, лет через 25, дебют этот был досконально исследован советским мастером А. Сокольским, который написал о нём целую монографию.

10 ЗАПОВЕДЕЙ ЧЛЕНА ШАХМАТНОГО КЛУБА
ФРАНКФУРТА НА МАЙНЕ

Заповедь 1. В отличие от игрока в вист, скат или триктрак, шахматиста воодушевляет не жажда денежных приобретений, а возможность помериться с соперником силами в благородном состязании духа. Разумеется, это делает шахматы в глазах многих недостаточно привлекательной игрой.

Заповедь 2. Не обольщайся своими победами. Если ты выиграл партию, это означает лишь, что твой соперник играл хуже тебя.

Заповедь 3. Не делай культа из шаха. Несвоевременно объявленный шах часто влечёт за собой горестный «ах!».

Заповедь 4. Проиграв партию, не пытайся доказывать, что ты должен был её выиграть. Подобные дискуссии нередко переходят в кулачные потасовки, и дело может закончиться разбирательством в одной из четырёх судебных палат Франкфурта — в зависимости от твоего места жительства.

Заповедь 5. Если ты пропустил турнирную партию ради свидания с любимой женщиной, скажи противнику правду — он тебя поймёт, как мужчина мужчину. Это будет гораздо порядочнее с твоей стороны, чем оскорбительная ссылка на день, рождения тёщи.

Заповедь 6. Не пытайся сделать невозможный ход или незаметно продвинуть вперёд две пешки одновременно. Если в тебе заложена непреодолимая страсть к мошенничеству, брось шахматы и попытай лучше счастье в сфере политики или торговли.

Заповедь 7. Не пытайся сбить противника с толку глупыми остротами или неуместными цитатами из классиков. Это шахматная партия, а не парламентский диспут.

Заповедь 8. Не играй по подсказке. В шахматах, как и в жизни, чужой ум — ещё менее надёжный компас, чем собственная глупость.

Заповедь 9. Если за тобой очередь хода, старайся не испытывать терпения партнёра. Помни, что шахматы — это состязание умов, а не седалищных мышц.

Заповедь 10. Если гамбит капитана Эванса, шотландская партия или французская защита представляют для тебя такую же загадку, как история этрусков, утешайся афоризмом гетевского Мефистофеля: «Теория, мой друг, сера, но древо жизни вечно зеленеет».

«Дойче шахцайтунг».
Берлин, май-нюнь 1881 г.

Существуют интересные дебютные варианты, пользующиеся у шахматистов большой популярностью. К их числу относится начало 1.е4 е5 2. Кf3 Кс6 3. Сс4 Кd4. Чёрные рассчитывают после 4. К:е5 Фg5! форсированно выиграть (5. К:f7 Ф:g2 6. Лf1 Ф:е4+ 7. Се2 Kf3x).

Гроссмейстер Мизес, проводя в 1921 году сеанс одновременной игры вслепую, в ответ на ход 4... Фg5 немедленно сдал партию. Он не знал этой ловушки.
 

В матче на первенство мира Алехин — Эйве в 1935 году уже были остановлены шахматные часы. Но между Алехиным и организаторами матча в Амстердаме продолжалось любопытное, не очень изящное «доигрывание». Что случилось? У голландцев стало темновато в глазах, когда им предъявили счёт из гостиницы «Карльтон», в которой жил Алехин. Оказывается, он с аппетитом поедал знаменитую русскую икру — за рубежом самый дорогой деликатес. Администраторы заявили, что икра не обязательный продукт питания, и счёт поначалу оплатить не согласились. Возник конфликт. Как быть?

В те дни в Амстердаме находился всеми уважаемый экс-чемпион мира доктор Эм. Ласкер, мудрый человек, математик, философ. Пусть он будет арбитром — решили все. «Как поступить, доктор Ласкер?» — обратились к экс-чемпиону. Ласкер закурил сигару, немного подумал и ответил: «Видите ли, господа, формально Алехин французский гражданин. Но... по рождению, по своему воспитанию, по привычкам он ведь русский. А как русский человек, он привык кушать икру, иногда даже большими ложками. Вы должны оплатить предъявленный счёт». Всё! Слова Ласкера звучали как закон.

Рассказывают забавный случай, происшедший в партии Султан-Хана и 

Микенаса. 27-летний индиец с белой чалмой на голове, возглавлявшийсборную Англии, пришёл на игру в сопровождении очень красивой женщины. Сев за столик, он принял неподвижную позу, скрестив руки на груди. Она сидела рядом и записывала ходы, а заодно старалась «загипнотизировать» молодого, с привлекательной внешностью Микенаса своими лучистыми глазами. А перед началом игры она сделала выразительный жест, которым хотела показать, что её «подопечный» непременно выиграет. «Признаюсь, я не мог спокойно играть, — вспоминает ветеран литовских шахмат. — Красавица меня очаровала, но я всё же сумел устоять перед её интригующими взглядами»... Микенас выиграл!

Рассказывали, что индийский шахматист Султан-Хан был рабом одного индийского магараджи, проживавшего тогда в Лондоне. Узнав об исключительном шахматном даровании Султан-Хана, его господин задумал сделать из него чемпиона мира. Но осуществить этот замысел не удалось: у талантливого шахматиста не было возможности серьёзно заниматься изучением теории, так как он должен был присматривать за тридцатью собаками своего магараджи...

Рассказывает гроссмейстер Авербах:
- Как известно, при откладывании партии шахматист, за которым очередь хода, не делает его на доске, а записывает на бланке, запечатывает в конверт и отдаёт судье. Казалось бы, всё очень просто. А сколько при этом бывает ошибок! Вот один из ярких примеров. Как- то на чемпионате СССР гроссмейстер Ефим Геллер отложил партию с Марком Таймановым. Когда при доигрывании этой партии был вскрыт конверт, то оказалось, что Геллер «на всякий случай» записал не один ход, а целых два! К его счастью, один из ходов был записан полной нотацией, а другой — краткой, и только это спасло Геллера от поражения (по правилам записывать ход нужно полной нотацией).

По случаю 350-летия шведского города Гетеборга был проведён международный турнир (1971). Всеобщее внимание привлекла партия Гаприндашвили — Спасский. Это была не первая серьёзная встреча за шахматной доской с участием действующих чемпионов мира. В истории состязаний подобное уже случалось. Так, в 1932 году на международном турнире в Лондоне встретились В. Менчик и А. Алехин.

Западногерманский гроссмейстер Роберт Хюбнер, заполняя анкету, полученную от шахматного клуба швейцарского города Люцерна, вместо подписи поставил под анкетой... четыре крестика.
«Три крестика вместо подписи в ФРГ ставят неграмотные, — разъяснил гроссмейстер в приложенном к анкете письме. — Я же, хотя имею университетский диплом и даже учёную степень доктора философии, а также владею в разной степени рядом языков (кроме родного немецкого, еще английским, французским, итальянским, испанским, голландским, финским, русским, латинским и древнегреческим), не могу тем не менее понять событий, происходящих в современном мире, и вынужден поэтому отнести себя к категории неграмотных. Что же касается четвёртого крестика, то он означает, что я не просто неграмотный, а неграмотный доктор философии».

О партии Брауна с Полугаевским рассказывает гроссмейстер Владимир Тукмаков:

— В восьмом туре было ещё больше цейтнотов, чем в других. И надо же такому случиться — именно в этот день к концу игры в зале вдруг погас свет. Пока включали аварийное освещение в полумраке раздалась команда главного судьи Флоренсио Кампоманеса. потребовавшего от участников остановить часы и покинуть свои места. Арбитр хотел, чтобы все шахматисты «на равных» прекратили обдумывание последующих ходов, на своих досках. Флажок на циферблате часов Брауна к тому моменту уже угрожающе приподнялся, и гроссмейстер, остановив часы, не пожелал отойти от своего столика и продолжал думать. Такое упрямство слишком сильно подействовало на его соперника, нервы которого и без того были напряжены после обидного вчерашнего поражения от Горта. Когда игра возобновилась. Лев Полугаевский безрассудно бросился вперёд, пытаясь использовать цейтнот и наказать таким способом Брауна. Если бы не ответные неточности американца, нашему гроссмейстеру не удалось бы отложить партию в примерно равном положении.

Матч Корчной - Геллер. Рассказывает В. Корчной.
Во время той же, второй партии случилось маленькое происшествие, давшее повод кому-то в разговоре даже упрекнуть меня в нарушении шахматного «Кодекса». Дело в том, что я предложил противнику ничью во время его хода. Но — Геллер не даст мне сказать неправду—ничью я ему не предлагал до самого последнего момента. Играл, он до того быстро и уверенно, рука его все время была наготове, чтобы сделать ход. И тут он вдруг, словно отрешившись от мира сего, замер. Сделать же оставалось ещё хода четыре, флажок на его часах стал подниматься, а на лице у него — полная отрешённость. Так бывает, это я по себе знаю: в цейтноте мозг человеческий вдруг не справляется с напряжением, отказывается повиноваться. Я предложил ничью, на которую Геллер согласился без всяких колебаний, махнул рукой и согласился. Не случись этого, может быть, он выиграл бы у меня партию, а ведь, может, и просрочил бы время...
 

Газета «Нью-Йорк таймс» писала 25 июня 1954 года: «Большая жажда напала на Д. Бронштейна, одного из русских мастеров, во время матча в «Рузвельт-отеле». Он попросил «стакан лимонного сока». Один из американцев пытался поправить его, сказав: «Вы имели в виду стакан лимонада».

Бронштейн повторил заказ: «Стакан лимонного сока». Девять больших лимонов пошло на то, чтобы наполнить стакан лимонным соком. Человек из Москвы начисто всё выпил. Затем он пошёл доигрывать свою партию».

Как после выяснилось, этот случай, удививший и озадачивший американцев, объясняется следующим образом. Наш доктор, узнав, что Бронштейн устал и неважно себя чувствует, сказал, что неплохо бы ему выпить немного лимонного сока. «Это хорошо тонизирует», — добавил при этом доктор. Гроссмейстер Бронштейн решил «тонизироваться» как следует и на глазах перепуганных американцев спокойно выпил целый стакан натурального лимонного сока. Участники команды шутили, что именно эта «тонизация» послужила причиной того, что ему, единственному из всей команды, удалось выиграть все четыре партии!  

Чемпион мира Анатолий Карпов давно взял шефство над любителями шахмат отбывающими наказание в заключении. Посещал он и одну из ростовских колоний. Инициатива гроссмейстера - это проявление гуманизма и один из способов перевоспитания нарушителей общественного порядка. Узнав об инициативе Анатолия, американец Роберт Фишер решил не отставать. Чемпион дал сеанс одновременной игры в г. Денвере. Не обошлось без 

казуса. Подойдя к одному из столиков, он заметил пропажу ладьи. Рассердившие Бобби заявил: - Если не поставишь ладью на место, я сообщу начальству и тебе увеличат срок! - Зря пугаете. У меня пожизненное заключение. 

 Анатолий Карпов в ростовской колонии

В Варне на Всемирной шахматной Олимпиаде встретились сборные команды ССР и Румынии. Нашему Ефиму Геллеру в соперники достался мастер Шоош. Советский шахматист, доказавший на турнире Наций абсолютно лучший результат, потерпел единственное поражение от упомянутого Шооша.

У меня возник вопрос. Не однофамилец ли это румынскому футболисту?! Ведь у нас много Ивановых, возможно, и в Румынии то же самое. Дело в том, что незадолго до шахматных баталий в Москве состоялся футбольный матч: сборная Москвы - сборная Румынии. Соперники сыграли вничью- 1:1. Столичные ворота поразил мастер спорта по футболу Шоош. Тот самый, «обидевший» Ефима Геллера.  

Известный русский шахматист Петров о примере рассеянности.

Бригадир Котельников, завзятый партнёр его дедушки, однажды так задумался, что, прихлёбывая чай, окунул в него ладью и чуть не подавился.

Едва поздравив Петросяна с победой, Хюбнер на глазах у многочисленных зрителей в сердцах порвал бланк и быстро покинул сцену. Утром следующего дня главный арбитр матча Г. Голомбек известил по телефону секунданта Петросяна гроссмейстера А. Суэтина, что Хюбнер отказывается от продолжения борьбы и сдаёт матч. Тигран Петросян стая первым полуфиналистом соревнований претендентов (1971).  

В 1925 году Рети провёл рекордный сеанс одновременной игры, не глядя на доску. У него было около тридцати соперников, и он выиграл большинство партий. А вот в житейских делах Рети сетовал на плохую память. Он постоянно забывал трость, зонт, шляпу, а его жёлтый портфель стал притчей во языцех.

В ходу было добродушная шутка: «Там, где находится портфель Рети, его самого уже давно нет. Этот кожаный портфель - доказательство «предсуществования» Рети». 

 На лондонском международном турнире (1922) югославский гроссмейстер М.Видмар отложил партию с Капабланкой в проигранном положении. Наступил день доигрывания. Убедившись, что сопротивление бесполезно, Видмар ожидал своего соперника с намерением сообщить ему о сдаче партии. Шло время, но Капабланка не появлялся – его задерживали непредвиденные обстоятельства. Взглянув на часы, Видмар вдруг увидел, что контрольный флажок на циферблате Капабланки вот-вот упадёт и ему, Видмару, присудят формальную победу в партии. Не колеблясь ни секунды, югославский гроссмейстер подбежал к шахматному столику и в тот момент, когда судья уже приготовился зафиксировать просрочку времени у Капабланки, успел в знак сдачи партии опрокинуть своего короля. Английская печать назвала этот ход Видмара «самым красивым из всех сделанных когда-либо в шахматной игре».

Эпизод из отложенной партии Костич — Шпильман (Блед, 1931).

За обедом Шпильман предложил югославу ничью.
— Как вы собираетесь делать ничью? — спросил Костич.
— Да как хотите, у меня есть разные возможности.
— Ну, покажите...
Шпильман показал на карманных шахматах ничейный вариант.
— Правильно, а как ещё? Шпильман показал другой вариант.
— А ещё как? Добродушный Шпильман продемонстрировал третий вариант.
— Всё верно,— наконец сказал Костич.
— Можно передать судье, что мы согласились на ничью?
— Нет, нет, мы ещё немного поиграем!— с удивлением услышал Шпильман.
Немного поиграли, и партия, конечно, закончилась вничью.

26-летний австралийский гроссмейстер Ян Роджерс принял решение оставить профессию метеоролога и посвятить себя шахматам.

«Метеорология и шахматы имеют много общего, - сказал он репортёру газеты «Сидней морнинг геральд», - в обоих случаях требуется логическое мышление, интуиция, фантазия, точный расчёт. Однако шахматы в большей степени морально вознаграждают за успешное решение задачи. Гораздо приятнее, к примеру, провести красивую комбинацию за доской, чем правильно предсказать дождливую погоду на предстоящую неделю».  

На международном турнире в Петербурге в 1914 году гроссмейстер Акиба Рубинштейн получил отличный номер в гостинице. Но через два дня выразил неудовольствие: мешает шум лифта. Один из членов городского шахматного клуба пригласил гроссмейстера переехать в его дом, гарантируя полную тишину. Рубинштейн согласился. Но когда организаторы уже сочли было, что все проблемы с размещением решены, пред ними вновь предстал гроссмейстер. Мешает... гробовая тишина, заявил он, и снова вернулся в гостиницу. Поближе к лифту...

На первом турнире в Гастингсе (1895) вдруг в самый последний момент отказался играть немецкий шахматист Шалоп. Причина - слишком большое, по его мнению, число участников.

Польский маэстро Винавер отказался по другим соображениям. Видимо, у него были какие-то веские причины (о которых история, увы, умалчивает) стремиться к анонимности, потому что первое требование, поставленное Винавером организаторам турнира, состояло в том, чтобы ему разрешили приходить на игру... в маске и в этом, прямо скажем, не очень удобном наряде проводить партии. Более чем оригинальное требование, к огорчению любителей маскарадов, было отклонено. Тогда Винавер поставил новое условие: играть под псевдонимом. Но и оно осталось неудовлетворенным организаторами, и 22 участника первого турнира в Гастингсе стартовали как без Шалопа, так и без Винавера...

В 1983 году четвертьфинальный претендентский матч между Василием Смысловым и Робертом Хюбнером завершился вничью: соперники выиграли по одной партии, а в остальных 12 разошлись с миром. Согласно правилам, для определения победителя надо было бросить жребий. Решили воспользоваться рулеткой. Играли на "красное" и "чёрное". Цвета распределили согласно доминирующему колеру на национальных флагах: Хюбнеру (ФРГ) досталось "чёрное", Смыслову (СССР) - "красное". Смыслов наблюдал за тем, как крупье бросает шарик, а Роберт Хюбнер не стал смотреть, его не было в зале. Сначала шарик замер на "зеро". Была переигровка. Потом шарик, заколебавшись на мгновение, свалился в лунку "З" красного цвета.

Перед очередной поездкой на международный турнир юный Борис Спасский прибыл в горком партии в ярко-красном костюме, вокруг шеи был обмотан жёлтый шёлковый шарф.
- Что за попугай к нам пришёл? - спросила одна пожилая большевичка.
На это Спасский прочитал женщине небольшую лекцию о современной моде. Несмотря на такую дерзость, всё могло завершиться миром. Но тут кто-то попросил Спасского осветить положение в Италии (тогда все газеты писали о сицилийской мафии), а он вдруг стал подробно рассказывать о ситуации... в Голландии.
- Это очень интересно, — перебил претендента на характеристику председатель комиссии, — но вы не поняли вопроса: вас спросили об Италии.
- Да нет, я прекрасно всё понял, но ведь последний раз я был в Голландии. А я привык делиться впечатлениями о том, что видел своими глазами.
- Вы что же, газет не читаете?
- Простите, я журналист по образованию, и кому, как не мне, знать цену нашим газетам. К сожалению, чаще всего они врут.
- И «Правда»?
- «Правда» тем более!
Тут возмущённые коммунисты вскочили со своих мест и потребовали у Спасского удалиться из помещения.

Как-то мастер Бейлин спросил Ботвинника, каково ему было так долго отстаивать своё звание. Патриарх признался:
- Потребовалось огромное нервное напряжение. От него, между прочим, у меня все годы чемпионства кровоточили дёсны. Я, конечно, принимал меры, но, увы, безуспешно. И только когда я прекратил борьбу за шахматный трон, этот неприятный процесс полностью прекратился.
Бейлин выразил своё сочувствие шахматному патриарху. Михаил Моисеевич немного подумал, затем улыбнулся и добавил:
- Но это были хорошие годы!

В США каждый участник турнира платит турнирный взнос, нас уже не удивишь — идём аналогичным путём.
Но за океаном встречаются и оригинальные "новинки". Например, если на старте американский шахматист проиграл, положим, 4 партии подряд, но это его не устраивает, он может улучшить своё турнирное положение, не усиливая игру, а ... с помощью финансов. Уплатит необходимую сумму в оргкомитет, получит за это пару очков и перейдёт с ними в более престижную очковую группу (состязания там проходят в основном по швейцарской системе). Захочет передохнуть, взять тайм-аут — пожалуйста, получи (бесплатно!) пол-очка без игры. А участник с высоким рейтингом имеет полное право включиться в турнир хоть с середины дистанции — за первую половину он получает некие средние очки, соответствующие его коэффициенту Эло.  

Стокгольм 1962 год. Межзональный турнир.
Вечером после тура Штейн пришёл в гости к Геллеру. Заглянул туда и Фишер, и предложил Геллеру сыграть молниеносный матч!
Геллер в тот вечер был явно не в духе, но, услышав такое предложение, не сдержал лукавой улыбки и показал на Штейна, скромно сидевшего в углу:
- Сыграйте лучше с ним! Так как Фишера не было на жеребьёвке, а Штейн не играл в первом туре, американец не знал его в лицо. Познакомились. Считая, что этот новичок, о котором он впервые услышал, не может быть достойным соперником в «блице», Бобби сначала отказывался, а потом сказал:
- Хорошо, сыграю с мистером Штейном. Но бесплатно играть не буду. За матч со мной нужно платить. Предлагаю небольшую ставку - по десять крон. А чтоб уравнять наши шансы, могу предоставить вам, мистер Штейн, льготу: если вы наберете хотя бы два очка из пяти партий, - ставка ваша.
Штейн засомневался: неудобно играть на деньги. Но ему захотелось проучить этого самоуверенного американца.
- Хорошо, - ответил Леонид.
Не прошло и десяти минут, как Фишер проиграл первую партию. Ещё быстрее проиграл вторую.
Геллер смеялся до слёз.
- Вот это да! - удивился Фишер. - Тогда предлагаю играть на равных!
Исполнившись уважения к незнакомцу, он играл уже менее легкомысленно, но всё же преимущества не добился. И в следующие вечера он частенько приглашал Штейна, с которым подружился, на новые молниеносные поединки. Они проходили с переменным успехом.

В Вене было известное шахматное кафе "Централь", где добывал себе побочный заработок чемпион мира Вильгельм Стейниц. Одним из партнёров Стейница в "Централе" был банкир Эпштейн. Однажды Стейниц чуточку задумался над ходом, и нетерпеливый банкир стал иронизировать:
- Ну, разбудите меня, когда сделаете ход.
Вскоре надолго задумался банкир и, Стейниц сказал:
- Ну, разбудите меня, когда сделаете ход.
Банкир был раздражён такой дерзостью и запротестовал:
- Что вы себе позволяете! Вы знаете с кем играете?
Стейниц ответил:
Конечно, знаю. Вы - Эпштейн на бирже. Я - Эпштейн за шахматной доской.

Александр Алехин придавал значение всяким случайным фактам. У него даже был свой "талисман" - сиамская кошка Чесс. Во время матча с Эйве Алехин иногда спускался со сцены в зрительный зал к своей супруге, чтобы погладить любимую кошку. Во время шахматной Олимпиады 1935 года в Варшаве, Чесс исчез из гостиницы, а в это время Алехин проигрывал партию датскому мастеру Е. Андресену. Но, когда появилась жена Алехина с Чессом, Андресен сделал несколько ошибок подряд.

В 1921 году, когда Хосе Рауль Капабланка стал чемпионом мира по шахматам, русский эмигрант Евгений Зноско-Боровский издал в Париже небольшую брошюру «Ошибки Капабланки», имевшую благодаря рекламе большой успех. Один экземпляр этой книги приобрёл и сам чемпион, который, ознакомившись с содержанием, сказал: «Я в неоплатном долгу у автора. Прочитав его книгу, я хотел написать в ответ свою – «Хорошие ходы Зноско-Боровского», но, к сожалению, не нашёл для неё материала».

- Это произошло в мои школьные годы, ещё в России. Произошло потому, что учителя запрещали играть в шахматы во время уроков. После того как мой классный друг были "схвачены с поличным", нас рассадили по разным партам. Чтобы продолжить игру, ему и мне приходилось прибегать к посредничеству другого "преступника", третьего мальчика, который передавал ходы от одного к другому. Мой друг находился на расстоянии. Я должен был мысленно представлять себе положение на доске. Волей-неволей пришлось научиться играть вслепую.
 

рисунок Люмилы Гавриловой

Нью-Йорк, 1927 год. В Манхэттенском шахматном клубе проходил блицтурнир. Для обдумывания каждого хода полагалось 5 секунд. Команда "белые" - "чёрные" подавалась граммофоном. Игрок, не сделавший своего хода одновременно с командой, считался проигравшим. Первый приз в турнире завоевал Нимцович.

"Международный турнир памяти М.И. Чигорина"
Ласкер со Шлехтером играли в первом туре. К 10 часам утра все участники, кроме Ласкера, явились аккуратно к началу игры.
Шлехтер немедленно сделал ход 1. е2-е4, но чемпион мира появился, когда стрелка его часов показывала 30 минут, и сделал ответный ход 1 . . . е7-е5.
Шлехтер был в другой комнате. Его предупредили: «Ваши часы идут!» — «Знаю!; - отвечал Шлехтер, но только через 30 минут он сделал свой второй ход, не пожелав иметь преимущество по времени перед противником. Партия протекала бурно и напряжённо, но всё же закончилась мирным исходом.

Матч Шлехтер-Ласкер, 1910 г.

В 16 туре Ласкер, игравший чёрными с Дуз-Хотимирским, опоздал на 12 минут. Дуз-Хотимиский явился вовремя, но по рассеянности забыл сделать свой первый ход. Когда Ласкер явился, от его опоздания пострадал не он, а его соперник, поскольку шли не его часы.

Рассказывает Я. Рохлин
Сеанс одновременной игры с Г. Левенфишем в Петроградском шахматном собрании.
Условия игры оказались жёсткими (ходы пропускать было нельзя). Участник, желающий проверить свои способности, вносил установленный залог. В случае поражения деньги поступали в фонд собрания, в случае победы (что бывало крайне редко!) — возвращались. Так как мой кошелёк был уже сильно опустошен платой за вход, пришлось попросить взаймы у Б. М. Кояловича.
Легко понять, с каким волнением я вёл трудную двухчасовую борьбу и добился ничьей вечным шахом. К удивлению окружающих, мне вернули весь залог, вероятно, по совету самого Левенфиша (остальные 14 партий он выиграл, протянув счастливцу в знак внимания два пальца).

Участник Крымской войны 1854 - 1855 гг., С. Урусов проявил себя как храбрый офицер. Известность приобрел эпизод, когда во время артиллерийского обстрела мастер хладнокровно сыграл три партии не глядя на доску, из которых две выиграл, а одну проиграл.

Вторая партия матча Корчной – Геллер

Корчной - Геллер

Рассказывает Виктор Корчной:
«Геллер играл быстро и уверенно, рука его всё время была наготове, чтобы сделать ход. И тут Геллер вдруг, словно отрешившись от мира сего, замер. Сделать же оставалось ещё хода четыре, флажок на его часах стал подниматься, а на лице у него – полная отрешённость. Так бывает, это я по себе знаю: в цейтноте мозг человеческий вдруг не справляется с напряжением, отказывается повиноваться. Я предложил ничью, на которую Геллер согласился без всяких колебаний, махнул рукой и согласился. Не случись этого, может быть, он выиграл у меня партию, а ведь может и просрочил бы время…»
 

Во время длительного перелёта стюардесса в самолёте устраивает лотерею: предлагает пассажирам угадать, сколько спичек лежит в бокале. Угадывает один Пауль Керес. И получает приз - часы. Александр Котов спрашивает: "Почему ты сказал сорок одна?" Керес отвечает, потому что ему 41 год.

   Пауль Керес

В Австрийском городе Капфенберге в 1970 году проходил командный чемпионат Европы. Перед отъездом домой Михаил Бейлин попросил команду собрать все авиабилеты. Билета не оказалось у одного Михаила Таля. Посмотрели в его комнате - не нашли. Опытный Пауль Петрович Керес, капитан команды, говорит: "Надо посмотреть под письменным столом, в мусорной корзинке". Действительно, среди ненужных бумажек валялся авиабилет.

В самолёте летит команда шахматистов. Руководитель А. Котов просит передать ему все паспорта. У всех паспорта на месте, у Таля - нет. "Почему у тебя вечно не слава Богу? Смотри, вот мой паспорт всегда на месте", - говорит Котов и... вынимает из своего кармана паспорт Таля, Затем паспорт Котова находят в подкладке плаща Таля. Когда случился "размен", неизвестно, установлено лишь, что в кармане плаща дыра. 

К книге «Chess for Fun and Chess for Blood* («Шахматы — забава и шахматы — страсть») предшествует прелюбопытнейшее предисловие:«Следующая партия была не турнирной, а так называемой «пятиминутной» партией, т. е. партией, игранной с часами так быстро или так медленно, как этого желали партнеры, но с условием, что разница в показаниях часов ни в один момент не должна превышать 5 минут. Такой лимит времени на обдумывание был очень популярен в шахматном клубе лондонского Сити, где в 1911 году была сыграна эта партия. Я испытываю к ней какую-то сентиментальную привязанность, не только потому, что это самая красивая партия, которую мне когда-либо удавалось выиграть, но и потому, что эта была первая партия, которую я сыграл в Англии, в день моего прибытия туда.

После ужасного плавания через Ла-Манш, страдая от морской болезни и не зная 

почти ни слова по-английски, я, как всегда в тех случаях, когда оказывался в чужой стране, пошел первым делом в ведущий шахматный клуб, где любой шахматист может рассчитывать на дружеский совет. Меня представили многим членам клуба, чьи имена я не понял, и один из них пригласил меня сыграть с ним партию. В то время я совсем не знал, что это был сэр Джордж Томас, чемпион этого! клуба, а позднее и Англии. Один из членов клуба, владеющий немецким языком, объяснил мне правила «пяти¬минутных» партий, и мы начали».

Эдуард Ласкер рассказывает о своей партии с Джорджем Томасом: 
«Спустя несколько лет, со мной произошел очень трогательный случай, связанный с этой партией. Вскоре после прибытия в США я посетил Бруклинский шахматный клуб в составе команды Манхеттенского шахматного клуба. Перед началом, матча ко мне подошел пожилой мужчина из зрителей, вынул из кармана газетную вырезку с записью шахматной партии и спросил с улыбкой, не узнаю ли я ее. Бросив взгляд на вырезку, я увидел, что это была моя партия с сэром Джорджем Томасом. Незнакомец представился и сказал: «Позвольте пожать Вам руку. На своем долгом веку я повидал немало красивых партий, но эта — самая красивая. Я разыгрываю ее всегда, когда у меня плохое настроение, и она вновь делает меня счастливым. Я всегда ношу ее в этом кармане, прямо на сердце».

 НЕЛЬЗЯ ЖЕ ВСЁ ВРЕМЯ ВЫИГРЫВАТЬ

Рассказывает Тартаковер:
- В первой партии матча у меня болели зубы. Во второй болела голова. В третьей меня мучил ревматизм, а во время четвёртой я себя не очень хорошо чувствовал.
- А в пятой? - спросили у него.
- Ну, нельзя же всё время выигрывать! - ответил Тартаковер.

ОТВЕТ ТАРТАКОВЕРА

В одном международном турнире Алехин отложил партию в трудной позиции. На следующий день противник Алехина с нескрываемой гордостью показал гроссмейстеру Тартаковеру отложенную позицию, продемонстрировал основные "решающие" варианты и спросил:
- Ну, как по-вашему, кто выиграет эту партию?
- Алехин, - не задумываясь ответил Тартаковер.
- Как так? - удивился мастер, - ведь моя позиция гораздо лучше!
- Вы ведь спросили у меня, не чья позиция лучше, а кто выиграет, - пояснил Тартаковер.
При доигрывании партию выиграл Алехин.

На международном турнире в Петербурге 1914 года, кроме сильнейших шахматистов того времени Эмануила Ласкера, Хосе Рауля Капабланки, Александра Алехина и других, были приглашены два ветерана английских шахмат – Джозеф Генри Блэкберн и Исидор Гунсберг.Англичане выступал и в турнире плохо, но между собой играли, как говорится, не на жизнь, а на смерть!
- Вы ещё молоды со мной играть! - сказал шутливо Блэкберн своему партнёру, выиграв у него партию. Блэкберну в то время было 72 года, а его партнёру «всего лишь» - 60 лет!

  Исидор Гунсберг                                                                                                                              

Джозеф Блэкберн

Необычный случай произошёл на командном чемпионате Венгрии в 1900 году.
Мастер Кароль Штерк, яростно атаковавший соперника, заснул в ожидании ответного хода. Во сне он продолжал наращивать угрозы и завершил партию матовой атакой.
В момент, когда счастливый победитель принимал поздравления товарищей по команде, Штерк был... разбужен арбитром, сообщившим, что он просрочил время.

На международном турнире в Гронингене (Голландия) 1946 году встретились старые противники: Осип Бернштейн и югославский гроссмейстер Милан Видмар. Накануне партии между собой они вместе с другими участниками турнира сидели в кафе и соревновались в остроумии.
Бернштейн рассказывал следующий анекдот: «Два шотландца поспорили на шиллинг, кто из них сможет съесть живую лягушку. Один из них на самом деле выполнил условие, и другой, как это ему не было обидно, был вынужден отдать деньги. Победитель, увидев, как расстроен его товарищ, сказал ему, что вернёт ему шиллинг, если и тот съест лягушку. Вскоре у обоих было по шиллингу в кармане и по лягушке в желудке».
Когда все вдоволь насмеялись, Бернштейн торжественно провозгласил, что в завтрашней партии с Видмаром будет борьба не на жизнь, а насмерть!
На следующий день в их партии после 20 ходов на доске возникла совершенно ничейная позиция, но никто из них не собирался предлагать ничью. Наконец, после 55 ходов на доске остались три фигуры - два короля и белый слон. Тут вмешались судьи и зафиксировали ничью. Когда оба противника, измученные и вспотевшие, поднялись из-за шахматного столика, Видмар спросил Бернштейна:
- Скажите, какого чёрта мы оба ели лягушек?!

Эта весёлая история случилась с польским мастером Казимежом Макарчиком. Дело было на одной из Олимпиад, или, как тогда называли эти соревнования, «Турнире наций».
В ресторане, где обедали участники, за столиком с Макарчиком оказался незнакомый немецкий шахматист.
- Мальцайт - сказал он, обращаясь к Макарчику.
- Макарчик, - представился польский мастер.
Беседа не состоялась: Макарчик не говорил по-немецки, немецкий мастер - по-польски.
- Что за мастер Мальцайт? Никогда о нем не слышал, - спросил Макарчик товарищей по команде.
Те рассмеялись:
- Мальцайт - по-немецки означает «приятного аппетита». Он пожелал тебе приятного аппетита.
«Ах, как неудобно получилось!» - подумал Макарчик. И за ужином, обращаясь
к немцу, сказал:
- Мальцайт!
- Макарчик! - отозвался немецкий мастер. Он был убеждён, что по-польски «макарчик» значит то же, что «мальцайт» по-немецки, - приятного аппетита.

На Спартакиаде народов СССР в одном из матчей сборной Эстонии всё зависело от последней партии на первой женской доске, на которой выступала чемпионка Эстонии Майя Раннику. Руководитель сборной Эстонии подбежал к Паулю Кересу, лидеру команды, который уже давно выиграл свою партию, пил кофе и читал газету.
«Пауль Петрович, Майя побеждает, посмотрите, какая у неё позиция!»
- «Хорошо», - не отрываясь от газеты, отозвался известный гроссмейстер.
Через пять минут: «Ужас, она зевнула качество! Посмотрите».
- «Плохо», - произнес Керес, потягивая кофе.
Ещё через десять минут: «Она перешла в выигрышный эндшпиль, ну посмотрите же!»
Пауль Петрович отложил газету: «Кони на доске ещё есть?» Думая, что Керес хочет оценить шансы Раннику, руководитель делегации стал объяснять расположение фигур. «Нет, - прервал его Керес, - я спрашиваю только, остались ли кони?»
- «Да», - смутился непонимающий деятель из спорткомитета. Вы знаете, кони очень странные фигуры. Они ходят буквой «Г» и, в отличие от ладей и слонов, умеют перепрыгивать через фигуры и ставить неприятные вилки. Так что пока на доске остаются кони, результат партии непредсказуем».

Зигберт Тарраш однажды предложил известному австрийскому мастеру Марко сыграть матч из 8 партий, давая ему 4 очка форы! Даже такой спокойный человек, как Марко, рассердился на такую неделикатность.
Он ответил Таррашу:
- Вы победили Маршалла со счётом 8:1, Маршалл победил Яновского с результатом 8:5. Из этого вытекает, что вы победили Яновского со счётом 64:5, то есть 13:1, следовательно, вы выиграли у Чигорина 130:1. Наконец, Чигорин победил меня со счётом 6:3, то есть 2:1. Отсюда, вы свободно можете мне дать фору в 260 очков из 261!

  Марко

В 1895 году Блэкберн, после частой игры в "слепую", стал страдать галлюцинациями. Вся земля превращалась для него в шахматную доску, сам же он воображал себя в роли различных шахматных фигур. Однажды он схватил за руку неизвестного ему господина и закричал: - Вы сделали скверный ход: через 4 хода я вам сделаю мат! В другой раз он бросился на незнакомую даму с возгласом: - Шах королеве! "Хорошо ещё, - пишет Блэкберн в своей заметке об этих галлюцинациях, - что я ни разу не вообразил себя конём!"

Джозеф Блэкберн

На турнире претендентов в г. Бледе при переполненном зале игралась важная партия между Михаилом Талем и Василием Смысловым. В какой-то момент гроссмейстеры начали серию разменов. Не успел Смыслов взять коня, как тут же раздались бурные аплодисменты. Таль похолодел, думая, что зевнул фигуру. Но всё-таки дрожащей рукой ответил взятием, и снова — овации в зале. Теперь Смыслов опешил: подумал, что просмотрел эффектный удар. Так повторилось несколько раз. Нервы соперников уже не выдерживали. И только через пять ходов, когда они сообразили, что зрители сопровождают аплодисментами каждое взятие на доске своих кумиров. Таль и Смыслов немного успокоились.

На лондонском турнире 1883 года польский маэстро Шимон Винавер, играя с Джозефем Блэкберном, получил совершенно проигранную партию. После некоторого раздумья он подставил своего коня в надежде, что если Блэкберн примет эту жертву, то он нападёт пешкой на ферзя и выиграет партию. Один из зрителей спросил его, зачем он подставил коня. Винавер отвечал: «Кто знает? Может быть, Блэкберн возьмёт его!» Едва он сказал это, как Блэкберн, к изумлению Винавера и к большой забаве зрителей, действительно взял коня.
Винавер напал пешкой на ферзя и: сдался!

 Винавер Шимон

На закрытии турнира, когда вручали призы, Котов за победу в партии против Юрия Авербаха (турнир претендентов в Швейцарии, Нейхаузен-Цюрих, 1953 г.), был награждён золотыми часами - швейцарскими, однако дамскими. Александр Александрович приз принял, поблагодарил господина, вручившего его, улыбнулся и направился к Авербаху, сидевшему в первом ряду среди участников.
- А тебе, Юра, большое спасибо от моей жены. Часы , не сомневаюсь, ей очень понравятся.
 

У Бронштейна была такая манера - не делал по долгу первый ход.

Однажды председатель Спорткомитета страны присутствовал на финале первенства СССР. Начался тур, а Бронштейн думает и не делает первый ход. Председатель спросил у начальника отдела шахмат мастера Зубарева:

- Тренировочный сбор перед турниром был?

- Да, проводили.

- Что же, Бронштейн за месяц не мог один ход подготовить? - не без юмора спросил председатель.

Давид Бронштейн

Во время сеанса одновременной игры Вильгельма Стейница в Нью-Йорке один из зрителей заметил: «Удивительно, как такой больной человек добивается таких успехов!» (Стейниц заметно хромал и опирался на палку). Очевидно, сказал он это недостаточно тихо.

– Уважаемый господин, – неожиданно обратился к нему Стейниц. – Я всё-таки играю не ногой…

В 1921 году прославленный киноактёр и режиссёр Чарли Чаплин проиграл тогдашнему вундеркинду Сэмуэлю Решевскому (которому в то время было 10 лет) партию в сеансе одновременной игры. С тех пор Чаплин всю жизнь оставался поклонником американского гроссмейстера. Регулярно присылал ему с дарственной надписью и наилучшими пожеланиями каждый свой новый сценарий.
"Я очень благодарен Чарли за эти добрые пожелания и сожалею, что они исполнились лишь частично", - говорил Решевский.

Шведский епископ Олаус Магнус писал в своей «Истории северных народов» (1555 год): «Среди просвещенных готов и шведов существовал такой обычай. Перед тем как выдать замуж дочь, отец играл несколько партий в шахматы с соискателем её руки. Ибо в этой игре, как ни в какой другой, выявляются черты характера: вспыльчивость и самообладание, заносчивость и достоинство, леность и трудолюбие, праздность мысли и находчивость».

В мае 1984 года мне довелось сыграть партию с принцем Бернардом, мужем Юлианы, тогдашней королевы Голландии. Дебют партии, быстро ставшей известной коллегам-шахматистам, был столь необычен, что они окрестили его Оранжевой защитой. Дело в том, что оранжевый — национальный цвет Нидерландов, а королевский дом Оранских правит страной, начиная с 16-го века.
Мне позвонили из федерации шахмат и, сообщив, что в спортивном центре Голландии в Папендале через пару дней организуется большая выставка, попросили побыть несколько часов в шахматном павильоне...
Был дождливый день, какие часто случаются в Голландии, посетителей на выставке было мало, и я, скучая, почти все время проводил в расположенном прямо напротив шахматного баскетбольном павильончике, где беспрерывно крутили по видео лучшие матчи НБА.

Наконец в дальнем конце зала появилась длинная процессия: бургомистр с массивной цепью на шее — обязательным атрибутом официальных приемов и торжественных процедур — и внушительная свита, сопровождавшая высокого импозантного человека, лицо которого было мне знакомо по фотографиям. Это был принц Бернард. Очки с дымчатыми стеклами, клетчатая рубашка, элегантный галстук; в петлицу пиджака вдета большая белая гвоздика. Замыкали процессию многочисленные фотографы и операторы, дабы увековечить всё происходящее на пленку.

...Когда меня представили принцу и мы обменялись парой фраз, он сказал: «А вы говорите по-голландски с акцентом, ведь это не ваш родной язык, не так ли?» Я подумал, что его замечание относится и к нему самому, но у меня хватило ума сдержаться и только вежливо подтвердить его слова. «И где же вы родились, позвольте полюбопытствовать?» — продолжал принц. «В Советском Союзе», - честно ответил я, добавив, что это не моя вина, так уж получилось. Принц расцвел, полюбил меня и стал что-то говорить о Солженицыне и о свободе слова, без которой трудно представить себе современное общество.
Шахматный столик стоял внутри павильона, фигуры были расставлены, и бургомистр почтительно осведомился у принца, нет ли у того желания сыграть партию. Через мгновение мы уже сидели за доской; по какой-то причине у меня оказались белые, но перед тем как сделать первый ход, я спросил принца, не хочет ли он сам начать партию. «О, нет, — ответил, улыбаясь, мой соперник, — это не играет абсолютно никакой роли». Так же с улыбкой он отрицательно покачал головой, когда я спросил у него, не предпочитает ли он играть с часами.
Я двинул вперед королевскую пешку, и партия началась. Чуть-чуть подумав, принц взялся за пешку «с». Вспышки магния, стрекот камер. «Попал, — сказал я себе, — ты же никогда не играешь 1.е4. Вариант Найдорфа, там все может произойти, представь, что партия будет опубликована... какой бламаж...» Пока мысли такого рода обуревали меня, принц, доведя пешку до с5, вернул ее на сб, подумал еще мгновение, после чего резко переставил пешку на соседнее поле. Позиция после 1.е2-е4 с7-Ь6 стояла на доске.
Я поднял голову: бургомистр, официальные лица и придворные дамы с улыбкой на лице, но с полной серьезностью изучали положение, оценивая шансы сторон. Что делать? Я с тревогой взглянул на принца, тот улыбнулся мне очень подбадривающе.

Подумав несколько, я сыграл 2.а2-ЬЗ, отметив про себя, что даже в экстремальных обстоятельствах не мог позволить себе такого антипозиционного хода от центра, как 2.с2-ЬЗ, и что на стороне белых уже немалое позиционное преимущество.
Принц совсем не удивился моему ответу, было видно, что он заготовил свой ход независимо от того, как сыграю я. Как только моя пешка появилась на ЬЗ, принц решительно побил своей пешкой «f» мою центральную пешку: 2...f7:e4! Я не был готов к такому повороту событий, но сразу заметил, что от перевеса белых не осталось и следа, более того, материальное преимущество уже на стороне черных. «Что ж, — подумал я, — в его манере игры есть своя логика: в конце концов, он принц, и кому как не ему определять правила королевской игры». Но здесь мой соперник улыбнулся. «Вы, наверное, уже заметили, что я не умею играть в шахматы»...

Принц поднялся, мы пожали друг другу руки, и через мгновение вся процессия стояла уже у павильона конькобежцев: коньки до сих пор являются одним из самых распространенных видов спорта в Голландии.
Именно тогда дебют моей партии с принцем получил название Оранжевой защиты, и до сих пор кое-кто из моих коллег применяет этот термин, когда видит пешечное взятие от центра.

(фрагмент из книги "Тогда. Шахматные эссе". Сосонко Г.)
 

Во время первого международного турнира (Лондон, 1851 г.) возле каждого столика сидел секретарь: он фиксировал ходы, затраченное на них время и подробно описывал течение борьбы. Некоторые партии продолжались по 15-20 часов. В день партии Уильямс - Маклоу, глубокой ночью, секретарь сделал запись в протоколе: «Партия осталась неоконченной, оба игрока заснули».

В турнире (Петербург, 1914) были установлены специальные призы за наиболее красивые партии. Первый - был присуждён Капабланке за партию с Бернштейном, второй - Таррашу за партию с Нимцовичем (жертва двух слонов на полях h2 и g2, завершившаяся экономичным матом).

Жюри поставило партию Тарраша на второе место потому, что сходная жертва двух слонов уже имела место в партии Ласкер - Бауэр (Амстердам, 1889 г.), а значит, комбинация Тарраша не была оригинальной.
Тарраш был неудовлетворен этим решением. На банкете он спросил Ласкера:
- Не правда ли, доктор, моя победа над Нимцовичем является настоящим произведением искусства?

- О да, без сомнения, — ответил Ласкер. - Эстетика шахматной игры пополнилась редким экспонатом. Подобные партии играются лишь один раз в 25 лет!

Рассказывает Андрэ Лилиенталь.
— Международный турнир 1935 года в Москве вошёл в историю шахмат как одно из крупнейших соревнований всех времен. Музей изобразительных искусств, где проходил турнир, подвергался настоящим атакам болельщиков.
Большой популярностью пользовалась среди зрителей чемпионка мира Вера Менчик — единственная женщина из 20 участников. И хотя ей трудно было вести на равных борьбу с сильнейшими шахматистами мира, её смелость и упорство снискали самые горячие симпатии.
Наступил день, когда мне предстояло встретиться с чемпионкой мира.
Турнирное положение обязывало играть вовсю. По дебюту мне удалось получить лучшую позицию. Но в дальнейшем, не найдя правильного плана, я с каждым ходом утрачивал преимущество. Справедливости ради нужно сказать, что Вера Менчик в тот вечер играла просто великолепно. Когда мы согласились на ничью, зал реагировал бурными аплодисментами.
Домой я возвращался со своим другом Сало Флором. Всю дорогу Флор бесконечно иронизировал по поводу моей партии с Менчик: «Подумать только, не выиграть у женщины!».
На следующий день играть с чемпионкой мира предстояло Флору. Могу засвидетельствовать, что мой друг делал всё возможное, чтобы выиграть партию. Он старался изо всех сил. Но Вера Менчик снова была в ударе.
К контрольному ходу на доске стояла ничейная позиция. В самый раз было подписывать перемирие. Однако Флор оказался лучшим дипломатом, нежели я. Партия была отложена (к чему аплодисменты?), и только в гостинице Флор предложил чемпионке мира ничью, не возобновляя игры.

%