БОЛЕСЛАВСКИЙ ИСААК ЕФРЕМОВИЧ (9.06.1919—15.02.1977)
международный гроссмейстер (1950), заслуженный мастер спорта (1948),
заслуженный тренер СССР (1964)
.jpg)
Болеславский И.Е.
«Для меня идеалом в шахматах всегда был стиль Болеславского. У кого ещё из современных шахматистов так хорошо слиты воедино стратегия, тактика, логика и фантазия?».
Под этими словами Светозара Глигорича, наверное, подписались бы многие крупные шахматисты. И всё-таки вряд ли ошибусь, если скажу, что вклад Болеславского в шахматы как теоретика ещё более весом, чем его практические достижения. Оценки Болеславского стали чуть ли не «священным писанием» для целого поколения шахматистов, а лучшей наградой для дотошных теоретиков было признание: «Опроверг вариант самого Болеславского!»
Мне выпал счастливый жребий много лет работать с этим обаятельным человеком, попытаюсь рассказать, каким его знал я.
На молодых шахматистов, впервые увидевших минского гроссмейстера на Всесоюзных соревнованиях 1960—1970-х годов, не производил сильного впечатления невысокий, полный, рано полысевший, молчаливый человек, который не расставался с видавшей виды старенькой тюбетейкой. Как-то одна западная газета окрестила её «ермолкой, похожей на среднеазиатский наряд». Короткие реплики — «пустое!» — казалось, говорили о флегматичности, но Болеславского выдавали бегавшие пальцы рук, по-пасторски сложенных на животе. На людях все эмоции ограничивались восклицаниями: «Плохо дело!» да «Горе, горе!». Кочевал даже анекдот о Болеславском, часами молча гулявшем во время турнира претендентов в Будапеште со своим тренером А.П. Сокольским. В конце концов тот не выдержал: «Чудесная погода, Исаак Ефремович», — и в ответ услышал: «Ну, и болтун же вы, Алексей Павлович!».
Большие друзья, они вместе переехали в начале 1950-х годов из Свердловска в Минск и жили в одном доме. Последним выступлением Болеславского был турнир памяти Алексея Павловича Сокольского (Минск, 1970 г.).
А впервые белорусские любители познакомились с прославленным гроссмейстером на чемпионате города вскоре после его переезда. Трудно представить победителя недавнего турнира претендентов в одном состязании с перворазрядниками. Не уклонялся Исаак Ефремович и от участия в чемпионатах Белоруссии. В одном из них ещё зелёным юнцом я ощутил на себе силу игры выдающегося шахматиста.
И. БОЛЕСЛАВСКИЙ – А КОПЕНГУТ
Под воздействием незаурядной личности Исаака Ефремовича выросло не одно поколение белорусских мастеров. Но разве можно ограничивать его влияние только шахматами! Он блестяще изучил художественную литературу (филолог по образованию) и сыпал цитатами в самых неожиданных ситуациях. Прекрасная библиотека после заграничных поездок постоянно пополнялась новинками. Болеславский великолепно знал поэзию, особенно любил Сашу Чёрного. Как-то в Тбилиси на чемпионате СССР среди женщин 1974 года Исаак Ефремович наизусть читал своим ученицам Тамаре Головей и Татьяне Костиной поэмы Лермонтова.
Среди близких Болеславокий порой становился и совсем другим — иногда даже язвительным. Случалось, он слегка подтрунивал над сентиментальным Сокольским. Вспоминаю игру в буриме под новый, 1967 год. Сидевшие за столом рифмовали две строчки, одну закрывали, другую подсовывали соседу. Под фразой Алексея Павловича «и губы милой целовал...», Исаак Ефремович добавил «но тут наехал самосвал...». Смеялись все, в том числе и Сокольский, который никогда не обижался на своего друга.
Добродушный в жизни, Болеславский становился принципиальным, когда того требовали обстоятельства. Достаточно вспомнить слова, венчавшие блестящую статью об итогах студенческой Олимпиады («Шахматы в СССР» № 10, 1968): «Если же молодой мастер на шахматы смотрит как на работу, а эстетическое наслаждение испытывает лишь при игре в домино, если именно это занятие является выражением его духовного «я», то не будет ничего удивительного в том, что подобные шахматисты останутся подающими надежды вплоть до пенсионного возраста, когда они смогут наконец бросить шахматы и целиком отдаться «любимому делу».
В своих личных делах он был порой просто беспомощен. Особенно болезненно Болеславскнй переживал агрессивность разного рода бюрократов. Весной 1967 года мы вдруг выяснили, что ему — тогда тренеру чемпиона мира! — уже три месяца «по забывчивости» не платят денег. От одной мысли о предстоящем визите в чей-то кабинет у Исаака Ефремовича возникала головная боль. Сжимается сердце, когда вспоминаешь его не находящим себе места на сцене: время пленума Шахматной федерации Белоруссии в 1964 году. — в тот момент стало известно, что ещё в 1957 году на просьбу представить Болеславского к присвоению звания «Заслуженный тренер СССР» кто-то ответил категорическим отказом...
Внешней замкнутостью, пассивностью Исаак Ефремович пытался скрыть легкоранимую натуру. При этом он тонко разбирался в людях, давал меткие оценки, хотя непрактичность его была поразительна.
Последний турнир за рубежом Болеславский сыграл в 1963 году, когда ему было только 44 года. Большая часть его заграничных поездок связана с тренерской работой.
Конечно. авторитет Болеславского, даже у тех, кто входил в шахматную элиту, был непоколебим. Редкий матч на первенство мира обходился без его участия. Болеславский помогал Давиду Бронштейну, Василию Смыслову, Тиграну Петросяну, Борису Спасскому. Лишь во время матчей с участием Михаила Таля он брал «тайм-аут», объясняя, что рижанин очарователен, но ему нужен не тренер, а опекун. Последний раз минский гроссмейстер был приглашён на сбор перед несостоявшимся матчем Р.Фишер — А. Карпов.
Благодаря феноменальной памяти его познания были воистину энциклопедическими. Как-то Исаак Ефремович рассказывал, что в молодости с Бронштейном и Константинопольским они развлекались, по очереди, расставляя на доске позиции из различных партий. Оппоненты же должны были вспомнить что это за поединок. Конечно, при нынешнем потоке информации эта забава была бы не под силу даже таким эрудитам.
Трудно найти современный дебют, в теорию которого Болеславский не внёс бы весомый вклад. Особенно его радовало, когда домашняя заготовка срабатывала у питомцев. Так, как случилось это, например, на первенстве страны в 1967 году, когда в Харькове М. Шерешевский чёрные встречался с Т. Ыймом.
Он высказывал удивительно много свежих дебютных идей и щедро делился со всеми, не ограничиваясь лишь своими подопечными и учениками.
На командном чемпионате СССР (Ростов, 1971 г.) была сыграна партия
С.ВЕСЕЛОВСКИЙ — А. ПЕТРОСЯН:
В тот же день вечером Исаак Ефремович предложил Аршаку усиление варианта. Через сутки в партии с М. Штейнбергом армянский шахматист играл 15…Фb8! 16. Фе2 Се6 17. h4 Фd8!, и партнёры согласились на ничью.
М. ШТЕЙНБЕРГ - А. ПЕТРОСЯН
Число находок Болеславского можно измерить, пожалуй, четырёхзначным числом. При таком их обилии он не любил конспирации, охотно печатал свои анализы, многое показывал на лекциях. Любую шахматную идею гроссмейстер считал всеобщим достоянием, хотя некоторые — и раньше, и теперь — полагают иначе.
В вопросах этики он был весьма щепетилен, это я почувствовал и на себе. Тяжело разойдясь с Т. Петросяном в 1969 году, Болеславский был секундантом Л. Полугаевского на межзональном турнире. А в сентябре 1971 года поехал моим тренером на финал XXXIX чемпионата СССР Победив В. Тукмакова и Ю. Балашова и сделав ничью с М. Талем, я оказался в тройке лидеров и должен был играть в четвёртом туре с Л.Полугаевским.
Партия была для меня крайне важна, но утром совершенно неожиданно Исаак Ефремович сообщил, что совместной подготовки на этот раз не будет. Почувствовав мою обиду, он «подсластил пилюлю»: «Если будет отложена хуже, помогу». Так и случилось. Вечером мы нашли за соперника выигрыш и решили сдать партию. Когда я пришёл к себе и посмотрел позицию ещё раз, то опроверг наш вариант, но... обнаружил новый и сдался. Позднее Болеславский, комментируя партию в спецбюллетене, обнаружил «дыру» в совместном анализе и ужасно разволновался. Только после моего объяснения, что партия сдана не из-за этого продолжения, он успокоился.
Меня всегда поражала его уникальная дебютная интуиция. Случалось, он не мог однозначно ответить, чем именно какой-нибудь ход плох или хорош, но его оценки подводили крайне редко. Были у нас и принципиальные споры. Он любил находить истину самостоятельно, я же предпочитал предварительно познакомиться с уже имеющейся информацией. Возможно, будь у остальных голова Болеславского, его метод устроил бы каждого, но увы...
Трудно подсчитать, сколько часов мы провели за доской вместе. Иногда печатали совместные анализы. Сейчас уже можно говорить откровенно: вклад в них был далеко не равноценным.
Партия ДЬЮБЕЛЛ — КЕРР
Партия завершилась вничью после ходово: 19... Kpg8 20. Cf7+ Kph7 21. Cg6+.
Л. Полугаевский в книге «Рождение варианта» пишет: «И. Болеславский и А. Капенгут нашли удивительный по красоте ход 19... Фf6!!. Чёрные выигрывают 20. Л:f6+ К:f6 21. Лв8+ Крg7 22. Л:h8 С:g5+ 23. С:g5 Кр:g6, оставаясь с лишней фигурой».
Должен подчеркнуть, что блестящий ход нашёл Исаак Ефремович.
Тренер самого высокого уровня, он заботился и о белорусских резервах, о молодых шахматистах, находил время ездить на Всесоюзные юношеские соревнования. Это, естественно, приносило плоды.
БЕРЕЗЮК — ИЖНИН
Последнее десятилетие его жизни связано с дебютной серией книг, печатавшихся в ГДР. Особенно интенсивно работал он над первым изданием, вышедшим в 1968 году. Приходилось пересматривать многие общепринятые оценки, разрабатывать новые продолжения. В 1969 году на чемпионате Венгрии была сыграна блестящая партия Хонфи - Форинтош, облетевшая всю мировую печать. Честно говоря, заслуга чёрных лишь в том, что они вовремя ознакомились со свежей книгой «шахматного академика».
К. ХОНФИ – Г. ФОРИНТОШ
Здесь (после 17. Kpd1) Болеславский обрывает вариант, считая, что у чёрных за пешку сильная атака. Так было и в партии — вскоре Форинтош выиграл.
За первым изданием появились последующие. Исаак Ефремович много работал над книгами, и до поздней ночи можно было увидеть огонёк в его окне. Между прочим, это лишний довод против тех, кто объяснял ранний отход от практики «леностью» Болеславского.
Нелепейшая смерть этого милого, обаятельного человека была для всех тяжелым ударом. Но по-настоящему начинаешь постигать утрату через годы. Как жаль, что сейчас его нет с нами!..
Альберт КАПЕНГУТ
64 Шахматное обозрение № 19, 1980 год